Мария Аронова: «О многом» 2005 г.

Заслуженная артистка РФ, лауреат Государственной премии РФ Мария Аронова — одна из самых маститых актрис нового поколения. Она окончила Театральное училище им. Щукина в 1994 г. (курс В. Иванова) и в том же году была принята в труппу Театра им. Вахтангова.
В канун Нового года актриса театра им. Е. Вахтангова Мария Аронова сыграла в спектакле своего учителя Владимира Иванова «Мадемуазель Нитуш» роль начальницы монастырского пансиона — как всегда уморительно смешно. Интервью с актрисой было сделано в канун Нового года и потому получилось не столько о театре, сколько о жизни.
— Когда мы шли с вами через проходную, вы кому-то из коллег сказали, что ужасно не хотите работать.
— Вот уже несколько месяцев, как моя жизнь перевернулась, и я, уезжая из дома в театр, долгое время не могу войти в рабочий процесс. Конечно же, мне хочется на сцену, но с другой стороны, ради этого надо отрываться от дома, от девочки и от мальчика.
— А ощущение актерского драйва от пребывания на за сцене для вас не первостепенно?
— Для меня всегда самым главным были мой дом, моя семья, мой ребенок. Я никогда не рассматривала то дело, которым занимаюсь, как образ жизни. Я всегда относилась к делу как к делу, и никак иначе. Это профессия, это ремесло. Профессия всегда была вторична по отношению к дому. Я человек семейный, к счастью, очень удачно вышла замуж, и у меня сейчас родилась девочка, о которой я мечтала давно, поэтому я все время хочу домой, скучаю по семье, очень не хочу уезжать на гастроли. Притом что раньше для меня гастроли всегда были праздником. А теперь все, что вне семьи, стало по большому счету неважно.
— Вы живете в Долгопрудном, почему не переезжаете в Москву?
— Я никогда не переезжала, всегда жила в одной квартире, которая связана с самым счастливым временем жизни — с детством. Это моя кожа, это мое все! Я не представляю, что здесь будет жить другой человек.
— То есть, вы не хотите жить в Москве?
— Очень хочу. Но в силу того, что «стенки держат», я не проявляю той упертости, которую нужно проявить для того, чтобы выбить себе московское жилье.
— Вы консерватор? — Чудовищный.
— А как же театр или кино, ведь всякий консерватизм для искусства — вещь пагубная?
— (Вздыхает.) Ну, в силу этих причин я и не принимаю участия в каких-то экспериментальных постановках, не участвую в работах так называемого нового театра. Мне нравится делать то, чему меня учили в институте. Мне нравятся психологические спектакли традиционной русской театральной школы.
— Щукинское училище, где вы учились, всегда славилось тем, что выпускало блестящих мастеров театра «представления», а не театра «переживания». Это всегда были актеры, отлично владеющие формой прежде всего.
— «Щука» всегда выпускала актеров, которые умели при необыкновенно легкой форме делать все очень серьезно. А сейчас основной процент спектаклей, в которые я не иду, — это пустышки. Мне нравится то, что делает Петр Наумович Фоменко, мне нравится то, что делает Роберт Стуруа, я считаю это настоящим театром! Поймите, я — личность, я проживаю жизнь, читаю книжки, общаюсь с людьми. Я набираюсь опыта, который, как выясняется, неинтересен никому! Интересно, как я подниму руку, как я поверну голову. Сейчас огромное количество режиссеров, работающих исключительно ради формы, а это смерть для артиста!
— А что с работой в кино?
— Кино — беда для меня. Я очень ведомая актриса, мне нужен режиссер, нужны четкие проработки роли. В кино этого сейчас практически нет. Но, между прочим, я известна исключительно своими театральными ролями, а не киношными, в наши дни это дорогого стоит!
— Может быть, стоит предложить свои актерские услуги режиссерам, которые, с вашей точки зрения, делают настоящее искусство?
— Я не могу. Не умею. Зачем делать то, что тебе не дано? Что ты не можешь делать? Значит, у меня такая судьба!
— Но когда вы поступали в институт, вы же себя предлагали?
— Это был кошмар. И если бы Иванов меня не взял — на следующий год я бы не поступала. Меня фантастически удивляют люди, которые по пять лет поступают, для меня — это невозможная ситуация. Я стараюсь не попадать
в те ситуации, где надо доказывать, что я не осел. Может быть, я труслива, может быть, мне не хватает уверенности в себе? Я могу жить только в любви.
— Вы — закомплексованный человек?
— Ужасно! Из-за этого я нигде не бываю.
— Но ведь вам приходится много общаться с новыми людьми — давать интервью, сниматься в сериалах и так далее?
— Я же закрываю себя! И очень мало с кем общаюсь.
— Если вы настолько ранимы, то жизнь, которая изобилует конфликтами, сложностями, обидами, должна превратиться для вас в сплошное мучение?! О какой гармонии может идти речь?
— Гармонию создаю я. И большое спасибо тому, кто тебя учит, кто тебя «ведет» по темным коридорам жизни. Меня вела мама. Когда ее не стало — всех близких, включая себя, должна вести я. Я принимаю решения. Я вывожу из сложных ситуаций родных и подруг. Но я не занимаюсь общественной работой в театре, потому что я большой максималист. Я не умею улыбаться, когда не хочу. Зачем делать то, чему тебя не учили?! Мама с отцом «вложили» в нас с братом самое главное — понимание того, кто ты есть и сколько в тебе сил. После посещения большой вечеринки я совершенно опустошаюсь! Я до такой степени себя отдаю, я так открыта, что мне после тусовки полторы недели надо восстанавливаться. Мне становится от нее плохо! Я понимаю, что не могу жить богемной жизнью, потому что так не жили мои родственники, так не жили бабка и прабабка. С моей точки зрения, нужно всегда четко понимать, какого ты происхождения, и если уж чего-то нет у тебя в крови — делать этого никак нельзя. Надо уметь вовремя понять, что такое твоя судьба!
— Фатализм — весьма комфортная вещь, ведь можно оправдать словом «судьба» все, что случилось в жизни. «Ну что делать — судьба!»
— А почему я должна жить какой-то другой жизнью? Почему я должна жить, так, как кажется верным другим? Бред! Я хочу жить только так, как мне комфортно!
— Если появится мужчина, который попросит вас оставить сцену? Вы покоритесь «судьбе»?
— Никогда в жизни. Такого мужчины не будет рядом.
— Значит, вам не комфортно без сцены?
— Однозначно.
— А как же ваши слова о том, что кроме семьи вам по большому счету ничего не надо?
— Но я ведь говорила не просто о мужчине, а о семье. Женя, мой муж, пришел в мою жизнь и очень «склеился» с ней; лишь выйдя за него замуж, я начала понимать, что такое семейная жизнь, что такое жена и муж! Что такое дом! И тем не менее я никогда не встану перед выбором: мужчина или дело, которым я занимаюсь. Я, наверное, «дяденька» в этом смысле. У меня в жизни были такие моменты, когда нужно была выбирать, и я выбирала, как выбирают мужчины. Мужчина никогда не выберет женщину — он выберет дело.
— Скажите, вы легко рвете отношения с кем-то или чем-то?
— Я не так давно открыла в себе одно любопытное качество:
мне необходимо чего-то наесться «до упора». Во мне существует какая-то емкость, которая должна заполниться. Изучив себя, я поняла, что я — очень не волевой человек.
Есть женщины, которые могут худеть, потому что они так решили. Есть женщины, которые, любя, не поднимают трубку, если их обидел друг. Я так не могу. У меня не хватает на это воли. Мне надо, чтобы друг, мужчина или партнер по профессии сделал такое количество гадостей, когда я не то чтобы «не прощу!!!», а настолько «наемся», что мне станет все равно. Вот когда я ощущаю это чувство — я могу принять решение. И назад я не вернусь. Правда, часто я сама «лезу в петлю», зная, чем это кончится, но лезу! И все только для того, чтобы «наестся» окончательно. Иначе я не приму решение.
— То есть, вы садомазохист?
— В какой-то степени да. Я всегда сама бросаюсь на куст репейника.
— Насколько я поняла, мама сыграла в вашей жизни грандиозную роль?
— Да!!! Мама была фантастической женщиной! И когда ее не стало — из меня будто двигатель вынули!
— А муж ее не замещает, хотя бы частично?
— Муж заменил мне все и всех вообще! Но маму не заменит никто. Тем более такую маму, которая была у нас с братом. Объяснить, что такое моя мама, словами нельзя. Ее можно сравнивать только с природными явлениями. Она женщина, которая не должна была жить на земле. Не должна была рожать детей и заниматься бытом, выходить замуж. Она должна была быть птицей или ветром...
— Насколько вы самодостаточны?
— Это генетическое наследие человека. Конечно, очень многое зависит от количества прочитанных книг, от полученных знаний. Например, мы с братом совершенно разные. Саша, будучи маленьким, мог заниматься собой несколько часов. Мне же все время были нужны люди. Я очень зависима в этом плане. Я боюсь темноты, я не могу спать одна дома. Я дико боюсь одиночества. Для меня — это самое страшное, что может быть в жизни!