Афиша

Мария Аронова: «И о работе и о семье»

Меньше всего я могла бы представить, что Мария Аронова, большая, шумная, характерная актриса, будет так трепетно рассказывать о своей семье, детях, домашних питомцах. Может быть, меняется театр? Он перестанет нас только развлекать. И начнет «воспитывать», вытаскивать наши души, стучаться в наши сердца и призывать к действию?

— Вас часто сравнивают с Раневской, предлагают характерные роли. Вас это ограничивает?

— Ну, если бы меня это ограничивало, то грош мне цена, как актрисе. Соответствовать такому имени, как Раневская, это большая ответственность, планка слишком высока. Я обожаю Раневскую, знаю ее всю назубок. И знаете еще в чем величие Фаины Георгиевны? От нее не устаешь. И не перестаешь удивляться. Вроде бы смотрел и слушал сотни раз, а вот оно вдруг взяло и цапануло. Я себе говорю: «Ну вот и вы доросли, поздравляю-с!» Обожаю! Она обладала какой-то собачьей органикой.

— Вы всегда с восторгом рассказываете о своих партнерах. Кого вы открыли на этот раз?

— Только что закончили репетировать с Геннадием Хазановым. Начинать было очень тяжело, я его боялась до трясучки. К тому же меня пугали мои коллеги, говорили, что он привык работать один, что он по-другому не умеет. Я просто захлебывалась от пиетета. Ну, представьте себе на минуточку: я еще на горшке сидела, а он уже был знаменит на весь Союз и собирал стадионы.

— И как все сложилось?

— Я влюбилась в него. Думала, что он желчный, снисходительный, одним словом — мэтр, а оказалось, он как ребенок, который балуется, шалит, не скрывает своих эмоций, огорчений и вообще ведет себя очень непосредственно.

— И вы перестали его бояться?

— Мгновенно. Хазанов ведь хитрый. Он начал с того, что: «Вы знаете, я ведь закончил эстрадно-цирковое училище, и вот я сомневаюсь, как это играть, нас этому не учили!» Он обращался ко мне как к профессиональной актрисе, конечно, мне это импонировало. Он делал именно так, как я говорю, и я, в конце концов, ему поверила.

— А кого он играл?

— Наполеона Бонапарта. Играл потрясающе. Не надутого индюка, завоевателя, а человека, не понимающего, что с ним происходит, растерянного, подавленного, раба собственных амбиций.

— Как теперь складываются ваши отношения?

— Для меня степень близких отношений определяется следующим образом: могу я позвонить этому человеку в три часа ночи, ничего не объясняя и не оправдываясь? Геннадию Викторовичу могу, и это не моя, его заслуга. Он очень надежный человек. С ним очень легко и приятно работать.

— Вы легко сходитесь с людьми? Мне кажется, что люди, которых называют «душа компании», зачастую оказываются ранимыми, уязвимыми и одинокими людьми

— А мне, в свою очередь, кажется, что это относится ко всем людям без исключения — это раз. Два — то, что в действительности я отнюдь не такой открытый и доступный человек, как кажется. Если бы вы были в нашем театре, вам бы это объяснили. У меня характер тяжелый, и человек я категоричный. Постепенно изживаю это в себе, хотя думаю: надо ли?

— А как вы думаете, это хорошее качество — легко сходиться с людьми? Хотели бы, чтобы ваши дети обладали этим качеством?

— А зачем? Чтобы тащить весь этот груз отношений на себе? Можно иметь ровные отношения со всеми, но сближаться со всеми — зачем? Если это твой человечек, ты и так с ним сойдешься без каких-либо усилий с твоей стороны. Не могут все знакомые быть друзьями.

— У вас много друзей?

— Нет. Три подруги, и все они, между прочим, из детства. Нашим отношениям уже «ого-ого» лет. К театру они не имеют никакого отношения, им нечего со мной делить или завидовать. Поэтому отношения сугубо человеческие.

— Вы часто ошибаетесь в людях?

— У меня от мамы очень сильная интуиция. Я объяснить не могу, но точно знаю, что если решение пришло, то оно верное. Иногда можно соблазниться или повестись, но жизнь показала, что первому впечатлению надо больше доверять, оно, как правило, совпадает с последним.

— Вы требовательный человек?

— И требовательный, и строгий. Я благодарна всем, кто терпит мою требовательность. Такими были папа с мамой, когда мы с братом росли. И хотя я сама все время бунтовала и отчаянно боролась за независимость, я понимаю теперь, когда я сама мать двоих детишек, как мама была права. Какая она была мудрая, как она деликатно подталкивала нас к правильному решению. Как она была неумолима в каких-то принципиальных вопросах. У нас сегодня не получается даже просто быть последовательными по отношению к своим детям.

— Между вашими детьми большая разница в возрасте?

— Тринадцать лет. Иногда, когда сын гуляет со своей сестрой, его принимают за малолетнего папашу, тем более он у нас очень крупный мальчик.

— Вы воспитываете их так, как воспитывали вас с братом?

— Да если бы так получалось, это было бы счастье. Я ухожу, когда они спят, прихожу, когда они уже спят. Ими занимается мой муж. Он им и мама, и папа, и няня. Я не знаю, как он терпит меня в этой ситуации, но с самой ситуацией он справляется великолепно.

— Когда же вы бываете вместе?

— В редкие выходные дни, отпуска. Надо, чтобы они еще и совпали.

— Какой отдых предпочитаете?

— О! Самый незатейливый. В деревне. Чтобы можно было ходить в шортах и рваных майках и ни на кого не обращать внимания. И чтобы тебя оставили в покое. Ты, дети, собаки, вольница.

— Какие у вас собаки?

— У меня такие собаки, что врагу не пожелаешь. Кстати, вот вам рецепт: хотите кому-нибудь испортить жизнь -подарите щенка английского бульдога. Чтобы все у вас было в каше и в соплях, чтобы он болел, как ребенок, громоздился к тебе на колени, храпел, как здоровенный мужик, портил воздух при гостях и писал там, где придется. А вторая собака — чау-чау, тоже вариант не из легких: ревнивая, сварливая, коварная, мама должна принадлежать только ей.

— А кто ими занимается?

— Муж, сын и я. Псы — тоже наши дети. Я приезжаю ночью и начинаю мыть квартиру, вытирать пыль, потому что мужики ее просто не замечают. Вымыть посуду или пол протереть — это они могут. А пыль? Сразу: «Какая пыль? Где?». Они ее просто не видят. Поэтому я вооружаюсь тряпками и все вычищаю до следующих выходных. Затем я реанимирую цветы. Бедные цветы. Иногда их не удается спасти.

— Когда же вы занимаетесь собой?

— Тоже ночью. Сижу на кухне, у нас большая кухня, мы живем в старом доме, смотрю телевизор, читаю книги и сценарии и, что могу, сотворяю с собой. И ем, конечно, тоже. На ночь! Недавно уехала мой мастер, и я купила себе депилятор. Попробовала. Мама-а!!! Это же просто пытка и издевательство. Поэтому, если вы хотите с кем-то окончательно рассориться или разорвать отношения...

— Подарить депилятор?

— Точно, я даже папе позвонила и спрашиваю: «Ты никому не хочешь досадить? Может, тебе кто денег должен? Один раз пройтись по волосам этой злобной машинкой — все отдадут».

— Вы живете в том же старом доме в Долгопрудном? Не переехали в Москву?

— Мы купили в новом доме шикарную квартиру. Сейчас доделываем ее.

— Скоро новоселье?

— Нет, пока мы здесь, в нашем родном доме. А новострой будем продавать или менять на старую квартиру в Москве. Не люблю новые дома. Что-то в них не так. Живешь в старом доме, и он тебя словно охраняет. А в новом вдруг такая тревога появляется, как будто ты в точке артобстрела находишься. Я в своем доме всех знаю. Меня все знают. Лук, морковку в суп всегда дадут. За дитем присмотрят. Деньгами выручат. И машину твою не тронут, знают, что твоя. Мне говорят:

«Не беспокойся, за твоей красавицей присмотрим»

Приехал как-то к соседу гость. Стал парковаться. Ему кричат из окна:

«Ты сюда свою машину не ставь, это Машино место. А сюда ее папа машину ставит»

Мужик растерялся: куда машину ставить, за углом, что ли? Ему кричат:

«А нам какая разница, куда хотите, туда и ставьте свою тачку, вы не из нашего двора!» Такое бывает только в старом доме, в старом дворе. Мы до сих пор по праздникам вываливаем все во двор «и старики, и дети и начинаем на нескольких мангалах жарить шашлыки. Барагозим до двух ночи. Ну, вот ни у кого такого двора, как у нас, нет, чтобы все друг друга знали. Мы его сами озеленяем. Там есть деревья, которые я в детстве посадила. И если я буду его менять, то только на такой же дом в Москве. А может, и не буду. Машины у нас у всех есть. До города недалеко. А у нас тихо, воздух чистый, хорошо. Вот даже муж мой так не хотел из Москвы уезжать, а пожил у нас — и оценил.

— Чем он занимается?

— Машинами. Крупный специалист по авто. Сейчас он больше занимается семьей. У него это, ей-богу, лучше получается, чем у меня

— Есть у вас список несделанных дел? Главных, которые обязательно надо сделать?

— Вырастить детей, поставить их на ноги, помочь им обрести себя, найти любимое дело. Купить им жилье, чтобы, когда они подрастут, могли жить отдельно, не зависеть от нас, стариков, чтобы не портились от этого отношения. Хочу быть богатой и заниматься благотворительностью. Алеша Серебряков, величайший актер, я считаю, так вот они с женой Машенькой берут на усыновление уже второго ребенка. Она показывала мне видеозапись из детского дома. Мы урыдались. Я не знаю, что должен сделать наш президент, какие деньги им заплатить, чтобы эти сучки не бросали своих детей. Может им клеймо на лбу ставить, чтобы им плевали в лицо? Это колоссальная трагедия. Это то, за что все мы должны взяться. Говорить об этом, и писать, и снимать фильмы, ставить спектакли

— Вы обсуждаете это с вашим сыном?

— Конечно. Ему уже сделана прививка. Он знает, что несет ответственность за близких ему людей. Мне, кажется, человек, выросший в любви и заботе, никогда не бросит своего ребенка, как бы трудно ему ни было. Потому что в семье самый лучший кусок — маленькому. Сейчас много спорят, кому должен доставаться лучший кусок, или последний. Тому ли, кто содержит семью, или самому нуждающемуся. В нашей семье последний кусок делился между всеми. Никто не смел взять с общей тарелки последний кусок. Его делила мама. Я безумно счастлива, когда я прихожу домой поздно, открываю холодильник, а там на блюдцах, на тарелочках оставлены мне мои кусочки. Прикрыты пленкой, ждут меня. Я сразу вспоминаю маму. Потому что так делала она. Вот я сижу ночью на кухне в одиночестве и трескаю все эти кусочки

— Вы похожи на свою мать?

— Нет, она была в тысячу раз умнее, деликатнее, женственнее меня. Прошло десять лет, как ее не стало, а я до сих пор переживаю эту утрату. Мне жаль, что моя дочка не увидит ее. Мама была удивительным, талантливейшим человеком, но жила ради меня и брата. Вся ее жизнь была посвящена нам. Мы не были богаты. Но столько внимания, столько любви, заботы...

Она никогда не ругала меня. Никогда! Знала, что от этого я замыкаюсь, начинаю самоедствовать и себя буквально уничтожать. Стоит на меня кому-нибудь просто повысить голос — и все, остальное я доделывала сама. А мамочка, прежде чем сделать мне замечание, пять минут рассказывала мне, какая я умная, красивая, какая я такая-растакая, разве может такая замечательная девочка так делать. И у нее хватало терпения. Она всегда поддерживала меня, во всем, даже когда я решила в четырнадцать лет выйти замуж за местного взрослого уже таджика. Она и тогда не потеряла головы. Она поддержала меня, когда я собиралась в театральный. Хотя папа был против, он считал, что это не профессия.

— А свадьба в четырнадцать лет не состоялась?

— Нет, но он до сих пор мне иногда звонит, советуется. А свадьбы и не намечалось, просто там, дома, у него уже была семья, а мама мне сказала: «Все бы ничего, деточка, да только на чужом горе счастья не построишь. И не надо тебе с этого жизнь твою начинать!».

Мама была светлейшим человеком. Ей и в голову не могло прийти, чем занимается или над чем задумывается ее несовершеннолетнее чадо. Она так верила в меня, что когда я приходила домой вся прокуренная, у нее и тени сомнения не возникало, что я пропахла оттого, что постояла рядом с курильщиками.

— Вы так же верите своим детям?

— Знаете, кто становятся лучшими родителями? Бывшие плохие дети, хулиганы, троечники. Они знают все уловки, у них нет нетерпимости к проступкам детей. Им слишком хорошо знакома ситуация изнутри. Они способны вовремя оградить, чувствуют опасность

— Вы неспокойная мамаша?

— Моего сына спасает от меня моя занятость, иначе я бы просто заколебала его своей гиперопекой. Я ходила бы за ним по пятам.

Потому что я до сих пор считаю, что мои дети — это величайшее чудо, которое со мной произошло. Я ничем не заслужила такого счастья, и поэтому у меня есть страх это счастье потерять. Но это ведь сидит глубоко в голове. А снаружи ты бесконечно твердишь:

«Математику сделал? Поел? Поспал? Ноги не промочил?» Жизнь меняется, а отношения остаются.

— Какие традиции вы поддерживаете в своей семье?

— Воскресные обеды. У нас семья собиралась к ужину, обязательно. А у нас воскресные обеды, за большим столом, все вместе

— Дочке два года, чему бы вы хотели ее научить, что привить ей?

— Быть девочкой. У нее нет бабушки, очень жаль. Кто научит ее ухаживать за собой, модничать, шить, вязать, готовить? То, что делает женщину женственной. Я лишена этого. У меня нет вкуса или чувства стиля, я ко всему подхожу с практической точки зрения. Но мне нравится, когда у женщин есть маленькие женские хитрости, которые делают их очень привлекательными. Вот у кого это есть, я прямо завидую. Я попала в такой период становления, когда девчонки были заводилами, и я отчаянно сопротивлялась вышиванию, штопке. Меня манила общественная жизнь. Ничего этого я не хочу своей девочке. Я хочу, чтобы она была милой, женственной, мягкой, мудрой, потому, что это залог счастливой семейной жизни.

Татьяна Филиппова